«Мы выступаем за отказ от архитектора как судьи, обладающего исключительным вкусом». Интервью с Бьярке Ингельсом

Я читал и смотрел интервью с вами, и едва ли не в каждом приводится ваш ставший знаменитым принцип Yes is more, который лег в название вашей выставки в 2009 году. Проясните этот подход: что вы имеете в виду, когда говорите Yes is more?

Когда мы говорим “Yes is more”, мы выступаем за отказ от архитектора как судьи, обладающего исключительным вкусом. Вместо этого мы обращаемся к архитектуре как к искусству, учитывающему данные всех аспектов общества. Мы говорим «да» техническим требованиям к реализации проекта, бюджетным и юридическим ограничениям, жалобам соседей и заботе о климате.

Наша позиция — решать ключевые вопросы при проектировании посредством содействия, а не противодействия; в каждом проекте стараемся создать возможности, которые могут вдохновить на новые способы заселения города или места, в котором проект реализован. Нам всегда интересен поиск условий и компонентов, которые позволят построить качественно новое для нас здание или создать обстановку, которую мы не видели прежде. Если люди находятся в привычном для них окружении, то они и делают только то, что делают обычно. Мы же стремимся создать нестандартную обстановку — некую неизведанную территорию, которая побуждает каждого найти свое место.

Национальный подземный морской музей в Копенгагене

Рэм Колхас назвал вас первым архитектором, полностью освободившим архитектуру от тоски. Как вы отреагировали на такое высказывание? Как могли бы его прокомментировать? Вы сами согласны с такой оценкой?

Мое образование в Королевской датской академии изящных искусств было очень либеральным, и я провел много времени в библиотеке. Через книги я познакомился с творчеством Рэма Колхаса. Именно он пробудил мой интерес к архитектуре как к инструменту общества, а не автономной форме искусства. Колхас был главным моим открытием, поэтому я хотел работать на него. Я не могу думать о современной архитектуре без него, он был главной движущей силой в моем образовании. Он учил меня не как спроектировать красивое здание, а скорее, как использовать архитектуру в качестве инструмента для участия в девелопменте, политике, социальных структурах, при этом имеющего полное понимание различных средств выражения.

Свежий проект BIG — офисный центр в Филадельфии

Вы назвали архитектуру «фантастикой в реальном мире». Она ответ на вызовы общества, мира. Современный мир быстро меняется. Как вы думаете, на какие главные вызовы мира, его потребности должна ответить архитектура в ближайшем будущем? И можете ли вы себе представить, какими будут эти «ответы»?

Наши города и здания должны развиваться подобно тому, как развивается жизнь на земле. Если они не соответствуют тому, как мы хотим жить, то наша обязанность, как архитекторов, — изменить город и сделать мир чуть более похожим на наши мечты. На мой взгляд, Дарвин лучше всех объяснил нашу концепцию: эволюционное дерево из его труда «Происхождения видов» могло бы стать иллюстрацией принципа работы архитектора. Жизнь и архитектура проходят естественный отбор через «поколения» обсуждений проекта — и таким образом эволюционируют. Идей, как и людей, рождается больше, чем может выжить. Только те, кто живут достаточно долго и находят себе пару, передают свои признаки дальше. Так и на следующее обсуждение проекта попадают не все идеи, таков их путь постепенной эволюции. И наши города и архитектура будут развиваться по этому принципу.

Команда BIG

Думаю, в будущем мы увидим больше прогресса в области физики, от автомобилей на автопилоте до инфраструктур, работающих на солнечных панелях, и новых строительных материалов, которые полностью преобразят архитектуру.

Другое изменение, которое я предвижу, — это то, что архитекторы станут больше связаны с «подсобными помещениями» города — инфраструктурой, благодаря которой город работает. В архитектурной среде все еще присутствует разделение: есть определенные типы построек, которые «заслуживают» архитектуру, к примеру, культурные центры, штаб-квартиры компаний, элитные дома. Но что скажете насчет электростанций, предприятий по утилизации отходов, заводов очистки воды, парковок, автомагистралей? Возникает инженерная задача — найти простое решение для интеграции их в городскую среду. Эти сооружения могут внести свой позитивный вклад в городской пейзаж. И нам интересен поиск различных путей «окультуривания» социальной инфраструктуры. Это действительно интересный вызов, и я знаю, что мы можем справиться с ним и прийти к невероятным результатам. К примеру, мы видим огромный потенциал в одном из наших текущих проектов: электростанция в Копенгагене, на крыше которой появится альпийский лыжный парк.

Бьярке Ингельс и мэр Копенгагена у макета проекта электростанции с парком

В 2015 году в ваш нью-йоркский офис устроился молодой российский архитектор Антон Башкаев. В интервью одному изданию он вспоминает, как «30-летний основатель BIG Бьярке Ингельс читал лекцию в МАРХИ, открывая для меня принципиально новый взгляд на современную архитектуру». Сегодня сотни, а то и тысячи молодых ребят мечтают работать у вас, в том числе студенты из России. Дайте совет молодым архитекторам, которые хотели бы устроиться в ваш офис и вообще всем тем, кто хочет посвятить свою жизнь профессии архитектора.

Совет, который я, как правило, даю тем, кто хочет посвятить жизнь архитектуре и ее продолжению: вы не должны пытаться сделать всю домашнюю работу; вы не должны выполнять весь учебный план. Если вы видите то, что вам нравится, то попытайтесь понять, откуда это пришло, как здесь оказалось, и какие идеи за этим стоят. Точно так, как бывает в науке, архитектура похожа на своего рода гипотетический, дедуктивный эксперимент.